Да, я устал. Немного есть.
 Да, лихорадит и бросает.
А в горле комом бьется спесь.
 От ресторанов до красавиц.
Боюсь работы, дней, себя,
 боюсь не сделать, трушу, прячусь.
В подушку тыкаюсь, сопя,
 щенок ко времени незрячий.
Боюсь того, что повзрослел,
 и вырос не в своей тарелке.
Сверяю временем браслет,
 и подвожу часы на стрелке.
Немного путано, ну что ж!—
 Весьма зато незаурядно...
Боюсь сорваться в ночь, на нож,
 боюсь сказать «ну ладно, ладно!».

Да, я устал. От суеты.
 От невозвратности под вечер.
Ох, как разводятся мосты
 когда эскадра недалече!
Не знаю, для кого пишу.
 Но знаю, что живу не просто.
Я ни о чем и не прошу.
 На язве просьб — давно короста.
Я подлечился. Коньяком
 (хотя — чего уж — чаще водкой).
Не вспоминаю ни о ком.
 Боюсь той памяти короткой.
Да, перетянута струна —
 и по ладам уже не строит.
Теперь иные времена,
 стоят нетронутые Трои.

Да, я устал. Но жизнь идет.
 Когда за временем — по счету.
Князь Мышкин — снова идиот.
 Хотя успел хлебнуть почета.
Не литераторщина, нет,
 не чертовщина, слава Богу,
А ты вокруг. Как лунный свет,
 чтобы — слегка видна дорога.
Нет, я не брежу. Просто ночь —
 иные образы и мысли,
Боюсь сбежать отсюда прочь,
 на острова, где зелень Мыса.
Хотя... нет, брось ты, не могу,
 и даже думать не желаю.
Пасусь на выжженном лугу,
 по обстановке выживаю.

Да, я устал. И что с того?
 Мне нравится моя усталость.
Свежо предание старо.
 Несвежесть подменяет старость.
Да, я боюсь. Но не о том,
 и не тому кричу ночами
кто бил за шалости кнутом
 и без кого души не чаял.
Совсем сбиваюсь на петит.
 Понять немногое — отрада.
Боюсь, но буду, Бог простит.
 Да ты, наверно, будешь рада.

Отходит ночь. Светает. Сон
 вскарабкался ко мне на плечи.
Стучит набатом, бьет в висок,
 моя непрожитая вечность.