Я шел проторенным путем,
Я верил в чудеса.
Я знал, что все мы попадем
Потом на небеса.
Я знал, о чем держать мне речь,
На праведном суде.
Я обещал огонь сберечь
В мирянской суете.
Я улыбался, шел вперед,
Я видел свет вдали,
Переходил стремнины вброд,
Не понимал Дали.

Я шел проторенной тропой,
Клянусь, я шел вперед!
Передо мною и за мной
Шептались: «Пропадет!»
Но я смеялся, быть другим
Конечно, хорошо.
Переписал себе свой гимн
В тональность соль-мажор.
Я струн не рвал, играя на
Попойках для друзей.
Но в глубине души струна
Звенела звонче, злей.

Но я тогда еще не знал,
Что ждали все вокруг,
Когда закончится весна
И мой замкнется круг.
Но я тогда еще любил —
И думал, что любим.
Я важных слов — не говорил,
Но был судьбой храним.
Я обыграл свою судьбу,
Не сразу и поняв,
Что — нет! — не я создал сумбур,
А он — втянул меня.

И вот, когда, уже устав
От зла по доброте,
Я стал писать себе устав.
И написал. Затем
На все вопросы отвечать
Предпочитаю — «нет».
Я даже полюбил молчать,
На глупости в ответ.
И нет — не бремя тишины
Теперь гнетет меня.
Обрывки детской той струны
Внутри еще звенят.

Обрывки той струны стальной,
Что перетерлась уж.
И где-то в небе надо мной
Играют службу служб.
И кто-то правильный и злой
Несет мой крест за мной.
Снег обращается золой
И замки смыл прибой.
Но я иду, еще иду,
Не ведая, куда.
В сознанье, в радости, в бреду,
В другие города.

Иду проторенной тропой.
И, кажется, вперед.
Ну почему же — слишком злой?
Ну кто сказал: «Урод?»
Кого обидел невзначай -
Прошу простить, но я
Вам не навязывался, чай,
Прошу простить, друзья.
И я смеюсь, я стал другим,
Шушукают: «Пижон!»
Я ж тихо напеваю гимн —
Заветный соль-мажор.