Нам время выдало одни и те же сроки, «Агдам» сменило сладкое «Moët». Оглянешься окрест — одни пророки, аведь вокруг — отечество мое. Вот ты, красивый, выспренный и наглый. Спрошу тебя, чтоб стиля не терять: «Ты помнишь то сражение под Нарвой?». Я — помню. Все.Уехал вспоминать.

Нам время выдало одни и те же рифмы, и мы их разбросали по углам. Надголовами рифм все тот же гриф, но — признание разделим пополам. Расстанемся с родными языками, чтобы спасти Россию для тебя. Хоть для кого спасти бы… ИОккаме я не давал бы бритвы, теребя.

Нам время выдало один и тот же пасквиль. Бредут бараны, во поле, милы. Ты помнишь, как дедам вбивали каски шрапнелью в их немытые, но лбы? Давай пойдем, приляжем к разговору. Останемся в тиши своих тенёт. Ты говоришь, здесь можно — только во́ром? Отвечу: здесь и Гиммлерам не жмёт.

И ты, мой Гиммлер, внутренний мой Геббельс, скажи уже, украдки не тая: «Мне мил в степях шалфей, тимьян и вереск» — и выходи плясать за главаря. Тебе ж не важно, кто он будет. Странно, что ты вообще запомнил подлеца. Иди, давай, к чертогам осиянным. Не думай, нам не пить с его лица.

Нам время выдало одни и те же сроки. Но как распорядиться поумней? Вокруг всегда — всегда одни пророки.

Ату меня.

Ату.

Э-ге-ге-гей!