В детстве меня преследовало стремление поделиться любым событием с родителями, друзьями, миром. «Папа! Мы сегодня видели сороку!» — полагаю, подобным бесхитростным засорением эфира грешил каждый.

В юности мне было очень важно рассказать обо всех своих успехах и — слышать, осязать одобрение и даже зависть окружающих.

В пост-ювенальный период жизни я рассказывал лишь о крупных победах, и лишь самому близкому человеку.

Сейчас я все чаще ловлю себя на мысли, что хвастаться мне неохота, поощрение и восторг — меня вовсе не интересуют. Я совершенно безразлично отношусь к комментариям и оценкам моих действий. Сварил, скажем, борщ. Хули мне с того, что попробовавшие его скажут, мол, вкусно? Я сам прекрасно знаю, удался он, или нет.

Ну а делиться проходными жизненными происшествиями — совсем глупо. Кому, положа руку на сердце, небезразлично то, что у меня запачкался рукав рубашки, написался красивый кусок кода, или выпился вкусный кофе? Из нормальных людей никому. Чувствую, скоро буду писать исключительно басни. С моралью и без подстрочника с эзопова языка.

Поэтому, кстати, я с восторгом читаю дневники людей, кропотливо записывающих перипетии собственных будней. Я люблю наблюдать за копошением — через решетку яслей.