Еще перед поездкой немногочисленные бывалые окружающие пытались меня запугать правилами поведения в этой молодой стране с многотомной историей. Сам я был осведомлен относительно скудно: заочное восхищение реакцией Моссада на Мюнхен-1972 и мимолетное соседство вылета из Ираклеона с рейсом на Тель-Авив. В Греции было забавно: стоило мне отлучиться на пару секунд за кофе, к моей супруге подошла строгого вида (какой бывает только у действующих сержантов и отставных проституток) дама и на безапелляционном иврите потребовала отойти «вон туда».

В этот раз нам предстояло пересекать непосредственную границу, причем два раза. Я не отношусь к категории весельчаков-юмористов, которые вполголоса обсуждают технологии производства детонаторов в очереди на таможне, поэтому облыжно полагал, будто опасаться мне нечего. Я не вожу контрабанду, не пытаюсь сесть в самолет пьяным, не щипаю симпатичных пограничниц за зад. Границу к тому моменту я пересекал более сотни раз; я был совершенно безмятежен. В московском аэропорту нас пропустили почти мгновенно и я лишь укоренился в собственных заблуждениях. После того, как в 2002 году в Тегеле у меня отобрали брелок «Victorinox» с ножичком длиной в полтора сантиметра, меня сложно удивить ощупыванием карманов.

В Бен Гурионе прозвенел первый звоночек: сначала была допрошена с пристрастием моя жена, а потом я на вопрос «к кому именно мы едем» легкомысленно ответил: «Мы туристы». И тут стартовала сюрреалистическая комедия «Служба безопасности шоу». По чужим монастырям я свои караваи не разношу, поэтому максимально вежливо, на пределе сдержанности, ответил на все последующие вопросы, опасаясь втуне, как бы меня не спросили про кличку первой собаки деда моего знакомого.

Вскоре все это было густо закрашено впечатлениями от всего, не связанного с людьми в форме. Мне нравилось решительно все гражданское (кроме акцента пытавшейся говорить по-русски сотрудницы проката автомобилей, невозможности узнать дорогу по-английски и еще примерно полутора тысяч мелочей, к делу напрямую не относящихся). С мундирами было сложнее. На третий день я отправился в супермаркет, купить пакетик молока. Я средне читаю на иврите (опыт к тому моменту складывался из сравнения названий улиц на вывесках с латиницей), но провидение помогло мне перепутать в «חלב» хэт «ח» с мэмом «מ», а бэт «ב» — с хафом «כ» на сразу приглянувшемся мне пакете (я думаю, знающие иврит смогут оценить прозорливость моего ангела-хранителя). Короче, я взял молоко, расплатился на кассе и пошел к выходу. Кассирша что-то сказала мне вслед, я приветливо помахал ей рукой. В дверях путь мне преградили и что-то потребовали властным голосом. Я беспомощно заблеял на английском, понимая, что средних размеров магазин в Петах-Тикве не сулит радости общения ни на одном из известных мне языков.

В результате выяснилось, что на выходе из магазина я обязан предъявить содержимое пакета и чек специально обученному человеку, который удостоверится в том, что я ничего не украл. Я, натурально, охуел. Такого не было даже на Апрашке в штормовые девяностые.

Одно это — достаточное основание считать страну непригодной для постоянного проживания (нет, я не зарабатываю на жизнь мелкими кражами из супермаркетов). Если вы уже зачинили перо для гневного разъяснения причин такого унижения публики, наденьте колпачок обратно. Я не стану даже отвечать: для меня жить в концлагере неприемлемо даже в целях собственной безопасности. Как турист, я покорно следовал предписаниям, этого достаточно. Любить досмотры я не стану.

В общем, к моменту запланированной поездки на Красное море, запугали меня преизрядно. У меня дергалась щека при приближении человека в форме, по ночам снились марширующие мимо меня центурии людей с характерными ашкеназийскими профилями, требующие вывернуть карманы и выплюнуть портативную бомбу. Огромных усилий мне стоило не вытягиваться во фрунт перед любым человеком при погонах.

К КПП перед Эйлатом мы подъехали заполночь. Я привычно притормозил перед будкой с вальяжно пережевывавшим бурек чуваком, подобострастно осклабился и заискивающе произнес:
— Hi! We’re going to Eilat! Wanna swim a bit.

Погранец, который там вообще-то поставлен чисто для проформы — по шоссе через Негев проезжает один сумасшедший турист в час — мечтательно посмотрел вдаль и отчеканил на внезапно хорошем английском:
— Nice for you! There are another six hours for me to keep watch here.