Случайно утром вспомнилась байка, рассказанная мне почти пятнадцать лет назад моим тогдашним стоматологом. Он приехал в Берлин в составе той волны эмиграции, которая еще не включала в себя т. н. казахских немцев. Поэтому русских в Берлине было немного. Чего от них ждать, так сказать, en masse, немцы не знали.

В Берлине есть такой магазин — KaDeWe. Шесть, кажется, этажей мрамора и снобизма. Восточные немцы после падения стены туда ездили на экскурсию. Я сам, признаться, был впечатлен (для ленинградцев: это такой Елисеевский, торгующий промтоварами, площадью раз в двадцать больше и занимающий целый дом). На шестом этаже — продукты. В ассортименте — мясо крокодила, страуса и кого-то еще, непереводимого с немецкого. Короче, воплощенные грезы элитного покупателя.

Так вот. В конце восьмидесятых, до падения стены, разумеется, турникетов на выходе не было. То есть, люди выбирали товар, потом шли в дальний конец зала к кассе, расплачивались и покидали здание. Демоном Максвелла работал подслеповатый престарелый фриц, преимущественно решавший кроссворды в «Berliner Zeitung». Жизнь текла размеренно и скучно.

В один из дней у выхода образовался затор. Явление для этого магазина довольно неординарное, поэтому фриц отложил газету и, прихрамывая, подошел к очагу неаккуратности. В эпицентре (я бы сказал, даже, в эпик-центре, если бы не испытывал врожденное отвращение к дешевым каламбурчикам), растерянно озираясь, возвышался над публикой наш бывший соотечественник. В треухе и ватнике (ну, возможно, в реальности одежда была менее претенциозной: шерстяной костюм фабрики «Большевичка» и скриплые штиблеты «Скороход»). В руках он держал огромных размеров коробку с навороченным музыкальным центром. Покупателям таких дорогих вещей специально обученные мальчики скарб относили к машине через задний ход, поэтому коробка в дверь и не пролезала. Цеплялась краями. Держать ее было не только тяжело, но и неудобно. По лицу незадачливого воришки градом катился пот. Немцы вокруг не очень понимали, какого дьявола творится и почему дверь загородили.

В общем, нашего мужичка отвели в подсобку под лестницу, вызвали психолога и тот участливо спросил:
— Мил человек, может у тебя в жизни что-то не так? Душевная травма какая? Жена спит с бультерьером? Болеешь за ЦСКА?

Ведь как иначе можно объяснить попытку вынести музыкальный центр стоимостью с крыло «Боинга» через главный вход? Да еще и без оплаты.

Мужик, однако, оказался не промах. На типичном для наших эмигрантов селекционном немецком он ответил, скромно потупившись:
— Ich liebe Musik!

Психолог вошел в незавидное положение страдающего от ломки меломана и мятным тоном уточнил:
— Это очень хорошо что вы так любите музыку. Но отчего же, мил человек, вы не взяли вон то двухкассетное полено за сто марок, а попытались утащить центр за несколько тысяч?

Мужик внезапно насупился и с обидой и достоинством в голосе отчеканил:
— Ich liebe gute Musik!