У Элона Маска теперь есть твиттер. Помимо пустых обещаний обесчестить ботов и улучшить все без исключения алгоритмы, новый хозяин высказался в том ключе, что цензура — плохо, и каждый имеет право побухтеть.

Даже в моей — относительно спокойной — ленте — люди горячо обсуждают нашумевшее заявление бриллиантового магната.

О свободу слова сломано уже столько копий, что повторяться не хочется. Когда банили Трампа, как из-под земли выросли полчища наивных (или, что более вероятно, подлых) людишек с заявлениями «Твиттер — частная компания, вправе творить что пожелает». Даже оставив в стороне смехотворность понятия «частная» применительно к информационному гиганту, давайте представим умозрительную ситуацию: частная компания «Люфтганза» рисует желтую шестиконечную звезду на билетах людей с труднопроизносимыми фамилиями, а вскорости и вовсе запрещает им летать туда-сюда. Да, я тоже человек, человек слаб, вокруг интернет — поэтому этот текст пал жертвой закона Годвина. Да, моя натянутая аналогия — не совсем про свободу именно слова. Зато она зеркально отражает то, как нагнули Трампа пару лет назад.

Частная компания может творить любую дичь — так себе позиция. В том числе, и со свободой слова. Любые определения, построенные вокруг изящного, но нежизнеспособного принципа «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого» — заведомо обречены на провал. Вообще говоря, если вы услышали этот штамп от кого-то — бегите. Ваш собеседник — либо тупица, либо подлец. Люди, вовлеченные в любое, самое минимальное, общение, — всегда идут на уступки. Это неизбежно. Простейший парадокс овощного магазина наглядно это демонстрирует: представьте себе, что два человека пришли за овощами на салат. В магазине они обнаружили, что остался последний огурец и последний помидор. Поделить их — вариант бессмысленный, поскольку салат из одного огурца или помидора не сделаешь. Поэтому кто-то более нахрапистый уйдет домой с овощами, а кто-то — с ничем. До коммунизма еще пока очень далеко.

Так же и со свободой слова. Когда я вижу, на какие безыскусные, незлобивые, просто пустые фразы способны обижаться люди вокруг, мне хочется разбить лоб об стену, а потом изгрызть зубами подушку. Люди ущемляются, министерство правды (а оно существует, даже если мы в него не верим) принимает решение запретить. Запрещена же свастика, отрицание Холокоста, hate speech, в конце концов. Почему бы не запретить и вот это (и вон то еще).

Я лично хотел бы жить в мире, в котором торжествует саморегуляция: говорить можно все, но как только кто-то сказанул глупость — от человека все неотвратимо отвернулись, он пошел в лес и там от бессильной злобы и помер. Типа такого сценарий меня бы устроил. Произнес при свидетелях, что женщине в айти делать нечего? — Тут же выперли к херам с работы с волчьим билетом, — иди доказывай свое превосходство в сталелитейный цех. Как-то так.

К моему великому сожалению, эта утопия не работает. Всегда найдутся бараны, согласные с любой сколь угодно людоедской точкой зрения. Ой, простите, не бараны, конечно. Единомышленники.

Поэтому человечество, латентно склонное к гуманизации, пусть даже насильственной, — как раз и выдумало все эти министерства правды, решающие кому дать мегафон, а кого забанить и утрамбовать. Нам как бы напрямую заявляют: «Вы, людишки среднего звена, — тупые и никчемные создания, доверить вам принимать решения на данном этапе вашего развития никак не возможно, „не надо думать, с вами тот, кто все за вас решит“». Хочу ли я жить в таком мире? — Да какая, в сущности, разница. Живу же.

В общем, свободу слова надо ограничивать. Кому надо? Ну, заказчиком такого рода услуг выступают ущемлёнки и обиженки. Исполнителем — те, кому это больше всего выгодно: манипуляторы общественным сознанием. В каком направлении ведет эта дорога и что там в самом конце пути? — Тишина. Но каждый раз, когда кто-то начинает мне затирать про «личную свободу не предоставлять площадку для выражения неугодных идей» — я вчуже думаю: «А почему ты, сука, настолько не уважаешь своих читателей, слушателей, зрителей, что боишься предоставить им право закидать камнями неугодного тебе — самим?».

Я лично верю в свою аудиторию. Когда раз в квартал кто-то вдруг ущемляется и отваливается — я испытываю облегчение и радость. Мне не требуется фильтровать базар и нет нужды никого банить. Я знаю, что читатели сами отделят зерна от плевел и разберутся, кто прав. В конце концов, убедительным русским языком я тоже немного владею, так что буду защищать свою точку зрения максимами, а не банхаммером.

Так, а что же Маск и твиттер, спросят те въедливые полтора читателя, которые мужественно продрались сквозь несколько абзацев выше. Хрен знает. Я лично Маску не верю. Я всерьез обдумывал вариант окончательно уйти из твиттера, но пока не считаю, что время сделать это уже пришло. Чего он добивается — мне вообще неочевидно. Но не неограниченной свободы слова, это уж точно. Или не точно. Поживем — увидим.