Твердит: мое сердце прострелено. Держится за плечо.
Врачи говорят: навылет, все заживет.
Смеется птичьими трелями: хорошо-то как. Горячо.
Осень ушатом выльет за ворот — лед.
Если гуляет — то ночью, в слякоть. Читает стихи.
Вполголоса напевает. Дрожит рука
пока прикуривает; впрочем и старики
зимой вспоминают, как в мае звенит строка.

Твердит: мое сердце пробито. Кутается в шарф.
Вердикт в этом деле нельзя доверить врачам.
Инкогнито здесь, без свиты. Ветер гудит в ушах.
Телефон садится, но зря — не прогнать печаль.
Если свернет — неспешно. Не глядя на светофор.
Обернувшись украдкой вдруг — улыбнется исподтишка.
Глаза полыхнут усмешкой, вызывая на разговор,
потухнут. И снова вокруг кварталов. И не спеша.

Твердит: пробито, прострелено. Держится за плечо.
Уверены доктора: царапина, ерунда.
Остановить бы время но — это тут ни при чем.
Завтра с утра — уже будет все как всегда.
В карманах звенят разгадки, слова, ключи.
Есть, что открыть ключом. И воздух течет
вязкий, приторно-сладкий — хоть лепи из него кирпичи.
А плечо? — Ну чего, плечо. Заживет, чо.