Я очень завистливый человек. Жгучей завистью иссиня-черного цвета я завидую всем без исключения людям, от природы наделенным каким-нибудь даром, мне неподвластным.
Сильнее всего я завидую тем, кто умеет передать посредством карандаша и бумаги портретное сходство. Я намеренно не говорю про «умение рисовать» или, пуще того, про «талант художника». Малевич вон тоже претендовал на. Но мое отношение к любому искусству очень точно сформулировал давным-давно великий Уистан Оден: «Писать стихи без рифмы — все равно что играть в теннис без сетки». Я не против очернения квадратов и — особенно — формулирования весен, но завидую я именно мастерству, а не потугам на гениальность.

Есть множество умений, которые мне неинтересны. Например, искусство танца. Да и плавать я не умею. Но как только выясняется, что кажущееся мне утомительным и скучным занятие требует мастерства — я обязательно должен убедиться, что в принципе могу овладеть азами. По молодости я однажды полез в шесть баллов в Азовское море — лишь чтобы удостовериться в своей способности выплыть. Теоретическое наличие способностей сразу умеряет во мне пыл дальнейшего постижения до отрицательных величин.

Я, как это ни странно, отношу к категории навыков и способность к Любви. Чтобы сразу очертить контур моего определения этого расплывчатого и крайне субъективного понятия — оговорюсь: я имею в виду чувство, которое приписывают Христу по отношению к людям, а не то, которое Васька из третьего подъезда испытывает к Верке, и не то, вербализацию которого можно услышать от полнощеких мамаш в формулировке «мы сходили на горшок». Хотя и к последним двум отношусь со сдержанным уважением.

Не спрашивая разрешения, процитирую строки из письма ко мне одного очень уважаемого мною умного человека: «Ты принимаешь негодующие вопли своего внутреннего Критика, решения внутреннего Судьи, и замах руки своего внутреннего Палача (такие тоже, наверное, есть)… Иными словами, когда ты начинаешь Любить той самой безусловной Любовью, мир становится тобой, а ты миром, это единственное целое…». Кажется, я согласен с этим определением на 102. Антонимом этого чувства — выступает гордыня. Которой во мне, к сожалению, очень много.

И если хорошим портретистом мне, наверняка, стать не суждено — то изжить гордыню я себе пообещал. Я очень рассчитываю, что это искусство мне подвластно.