В соседней палате тут лежит правильный такой еврей, Миша. Лет пятидесяти (я, кстати, заметил — для евреев мужского пола это самый расцветносильный возраст: юношеский нигилизм уже отпустил, а тяга к колориту еще не накрыла с головой). Не ортодоксальный, но, повторюсь, достаточно правильный. За помыслы, правда, не скажу — но чистоту речи блюдет неукоснительно.

И вот заспорили мы с ним о чем-то незначительном. В ответ на очередной мой довод он, тщательно размахивая руками, горячо воскликнул:
— Да нах!

Я изумился. Я и жопу-то в его устах представить до той секунды не мог, а тут такое. Кроме того, я был убежден, что если бы обстоятельства все-таки вынудили его прибегнуть к проявлениям инвективности, то уж он бы выговорил все надлежащие слова достойно, внятно, не проглатывая текст кусками, наподобие Митинского гопника.

Видимо, мой взгляд выражал в тот момент слишком многое. Миша сделал эффектную паузу и продолжил:
— Танах почитай, прежде чем с умными людьми спорить.