Я люблю русский рок. У меня в организме явный дефицит слуха и вкуса, плюс тяжелое детство на Сайгоне и Ротонде — в анамнезе. Я даже в Берлине умудрился сходить на концерт Гребенщикова. Кроме шуток, я люблю русский рок.

Наш рок мог бы стать настоящим, если бы не политическое амбре вокруг в инфантильные годы. Русский рок воевал с системой, с государством, сам с собой. Вместо того, чтобы, как положено настоящему року, воевать с музыкой. Да еще и наша посконная страсть к стихам, избыточное внимание к слову, торжество кухонной лирики. Настоящие рокеры писали настоящие, глубокие стихи, подбирали к ним несколько нехитрых аккордов, и декламировали их баритональным полушепотом-полукриком. А потом умирали в темноте — кто от цирроза, кто от полёта. Судьбы разные, но очень одинаковые. Кортнев как-то умудрился приспособиться, но не мимикрировать. Гребенщиков еще, пожалуй. Кутиков. Я очень рад за них, но не за наш рок.

Настоящий рокер в России один. Был и есть. Я так думаю.