написано для ✎ghan

В девяностые годы я часто прибегал к довольно замысловатым способам произведения впечатления на барышень. Социальных сетей тогда еще не придумали, дистанционно обольстить чеканной продуманной формулировкой было затруднительно. Приходилось изгаляться вживую.

Талантов у меня — хоть на зиму засаливай, но я всю жизнь учился чему-то не тому. Маловостребованному в широких кругах. Неэффективному при тушении пожаров, спасении утопающих и охмурении девиц. Я не умею ни танцевать, ни плавать. Не разбираюсь в марках дорогих автомобилей. Плохо поддерживаю дискуссию о перипетиях актуальных модных тенденций. Стесняюсь расстегивать рубаху до пупа, демонстрируя кованый полукилограммовый крест и татуировку с изображением совокупляющихся тритонов на правой груди.

Декламация же стихов, восхищенный пересказ шестой главы Ван дер Вардена и структурный анализ текущей политической ситуации в Сомали на женский пол впечатления не производят. Или я что-то не так делаю.

В общем, я щеголял преимущественно стряпней и умением купить алкоголь после десяти вечера. На какую-то очередную пьянку мои друзья привели незнакомую девицу. Она скромно поздоровалась, представилась Дарьей и притулилась в уголок дивана. Гости уже вовсю разминались красненьким, я суетился у плиты. Вскоре красавица прошелестела на кухню, извинилась передо мной за создание невольных помех (как будто она могла досадить мне сильнее, чем пьяные Немиров и Дыбин, разносившие мебель в комнате) и присела на краешек табуретки. Я отказался от предложенной помощи. Завязался вялотекущий разговор.

Колдовал я в этот раз над долмой. И, естественно, не преминул ляпнуть, что подавляющее количество корней у меня — грузинские. Подтвердив, что знаю этот красивый язык лучше родного русского. Не знаю, зачем я так сделал. Я и сейчас-то не образец здравого смысла, а тогда мне еще двадцати не было.

В последующие минут тридцать я рассказывал, как называются те или иные приправы на грузинском, цитировал по памяти «Витязя в тигровой шкуре» целыми кусками, даже научил гостью говорить «мадлобт». Мой словарный запас хранил еще несколько запасных слов, наподобие «генацвали» и «гагимарджос». Акцент я при этом имитирую достаточно уверенно и похоже, все-таки мама моя — действительно настоящая грузинка.

Тут на кухню вышел уже успевший размяться докрасна Немиров. Рекогносцировался. Пристально посмотрел на благоговевшую от моего воинствующего полиглотства барышню и завопил:
— О, кстати! Ты ж вроде говорил, у тебя кто-то родственник на Кавказе? Дарико как раз из Кутаиси приехала, на исторический поступать.

Я взял со стола половник, приложил его себе ко лбу, потер висок. Дарико зарделась и ярко сверкнула глазами в мою сторону:
— Вы не расстраивайтесь, у вас очень красиво получается.