Уже на подходе к работе, на площади Олимпийских волонтёров, нагоняю красноногих, спешащих на пляж. Они, как это заведено у отдыхающих на курорте (блядь, вот клянусь, в следующий приезд в Москву, Берлин и прочие Пекины — буду ходить по городу исключительно в купальном костюме и орать как павиан), подтягивали навыки в туристическом биатлоне: одновременной жестикуляции и артикуляции на предельных мощностях. (Какое упражнение добавляется в триатлоне, распространенном в Таиланде, предлагается угадать самим.)

Короче. Иду, передо мной эти белые аисты, сбоку метрах в пяти — два местных угрюмых похмельных чувака, исколотые черепами, солнцеворотами и пентаграммами. Тут один из туристов открывает новую пачку сигарет, срывает с нее полиэтилен и швыряет под ноги. Я рефлекторно крикнул: «Эй, мудила». Я и вообще люблю кричать «эй, мудила», а тут еще впервые за год подвернулась таргет-группа носителей языка, на котором я могу более-менее виртуозно спрягать глаголы минут пять. Обернулись, увидели, что я один, с книжечкой под мышкой — только очков, шахматной доски и скрипки не хватает, чтобы вообще ужас навести на всю округу. Заржали и тронулись дальше.

— Тут тебе не Лондон, тут цивилизованный город, поднял и отнес в урну, — по правде сказать, у меня это получилось как-то скомканно и немного невнятно. То есть, здесь-то это звучит мощно, как «Полет Валькирии», а там как-то не особо. Из-за ветра, наверное.

И тут на поле сборной России произошла замена. Пентаграммным тоже, видать, не понравилось, что тут неэкологичное вторсырье по площадям разбрасывают. И они зашли с фланга. И полиэтиленка была подобрана, и отнесена была в урну. Когда отпущенные с назиданием и миром бриты отошли, я ответил на привычный вопрос: «русо».

Более похмельный каталонец с усилием напрягся, сдвинул брови, закрыл глаза, сжал кулаки, и внятно произнес, почти без акцента: «Заебца!».