Нильс Бор говорил: «Истины бывают ясные и глубокие. Ясной истине противостоит ложь. Глубокой истине противостоит другая истина, не менее глубокая…»
_{— Сергей Довлатов, «Ремесло»}

Сергей Донатович весьма вольно обращался с авторством цитат, поэтому я склонен полагать, что эту максиму выдумал он сам, или кто-то из его друзей. Для практикующего физика, мысль довольно поверхностная.

На мой взгляд, ложь не противостоит истине. Ложь зачастую возникает как артефакт чистого искусства. Ложь невозможно обратить в истину отрицанием. Ложь, наконец, не абсолютна: обязательно найдется стечение обстоятельств, при которых ложь можно будет с полным правом (хотя и с некоторой натяжкой) назвать правдой.

В приведенной цитате содержится здравое зерно: истина тоже ни в коей мере не абсолютна. Не существует утверждений, верных при любом раскладе. Даже чистый мизер может обернуться фиаско, если играющий бросит на стол карты со случайной оговоркой: «Все мои». Фольклор — извечное кривое зеркало реальности — услужливо подсовывает нам поговорки наподобие: «Раз в год — и палка стреляет». Раз уж мы начали разговор с пусть и непроверенной, но цитаты ученого, уместно вспомнить работу того же Бора (в соавторстве со Слэйтером и Крамерсом) об интерпретации волновой функции ψ как волны вероятности. Наблюдение эксперимента меняет его течение. Анализ истины, как следствие, девальвирует ее. Доказанная правда становится теоремой, но перестает быть правдой.

Разумеется, есть простые бинарные состояния, про которые можно с уверенностью сказать, да, или нет. Но и тут все оказывается чуточку сложнее, стоит провести полновесный анализ. «У меня две руки» — несомненная правда, но лишь до тех пор, пока этот постулат не оказывается в пространстве переноски пары двадцатилитровых канистр на следующий день, после того, как я вывихнул плечо на теннисном корте. Я не смогу нести две канистры, точка. Поэтому с точки зрения моего напарника — рука у меня одна. Сиюминутная правда противоречит перманентной. Тут как с отношением к помидорам: «Кушать люблю, а так — нет».

К великому сожалению, дотошный анализ в современном мире провести невозможно практически никогда. А даже если и возможно, это потребует кучу времени, которого обычно и так не хватает, да с учетом всех пограничных условий — мы всенепременно налажаем. Да, в простейшем случае «красной кастрюли», можно с бараньей уверенностью в собственной правоте отстаивать красноту данного предмета кухонной утвари до посинения, но что если ваш собеседник дальтоник? Является ли для него кастрюля несомненно красной? Может ли поколебать банальный солипсизм истинность утверждения?

Может, конечно. Ваша правда не имеет смысла per se.

«Ибо люди, — как заметил Поп, — что бы они ни говорили, одобряют чужое мнение, лишь если оно совпадает с их собственным.»
_{— Сомерсет Моэм, «Подводя итоги»}

Любой истине, даже самой неглубокой и заурядной, противостоит миллион иных истин из-за влияния того самого эффекта наблюдателя. Именно поэтому любая отсылка к внешнему источнику вместо логики — выказывает в дискуссии человека недалекого. Не только Википедия испещрена неточностями и намеренными искажениями, но и любая печатная энциклопедия, прошедшая сотни редакторов, корректоров и цензоров, после издания годами публикует списки исправлений.

Рецепт спокойного и комфортного существования в этом дико недетерминированном мире прост. Не нужно не только принимать на веру гипотезы и факты, высказанные посторонними людьми (даже если вы с ними согласны — тут искушение максимально, и с ним даже имеет смысл бороться), — но и вообще полезно как-то воспитать в себе нежелание «докапываться до истины» в тех случаях, которые вас лично не касаются.

Приведу набивший оскомину пример со сбитым почти десять лет назад боингом. Если вы думаете, что знаете, кто его сбил — вы дурак. Можно, конечно, считать, что его сбила сторона А. Можно, но зачем? Что, если вы ошибаетесь? — Ведь это исказит не только это наблюдение, но и все последующие, прямо или косвенно с ним связанные.

Действительно важно знать, покормили ли с утра кота, или нужно подсыпать ему корм. Для постижения этой истины можно просто опросить всех домашних (но и тут нас ждет сюрприз, если кормивший кота обдумывал параллельно решение Большой теоремы Ферма — скорее всего, он просто не вспомнит, был ли кот в результате обеспечен едой). Но если вам по какой-то причине втемяшилось знать наверняка, кто выпустил ракету, уронившую боинг — рецепт один: изобретаете машину времени, отправляетесь на тридцать лет над, становитесь командиром сразу всех взводов в радиусе подлета — и отдаете приказ одному из них ухерачить боинг. Да и то: пьяный ефрейтор из батальона противника может случайно присесть на гашетку докурить чинарик ровно в то же самое время.

Не существует истин, которые бы были инвариантны относительно наблюдения и, тем более, восприятия. Просто смиритесь с этим, и живите счастливо, иначе велика вероятность потом испытывать схожие со стыдом ощущения, когда вскроются новые аспекты, и истина, казавшаяся непреложной, повернется другой стороной. Когда я открываю рот, чтобы что-то сказать, я ожидаю единственной реакции: кто-то, может, с моей подачи, решит сам задуматься и очертить границы своей правды по данному вопросу. Скорее всего, он придет к каким-то другим истинам. И это прекрасно. Шлем крестоносца, несущего слепую веру вширь, мне с некоторых пор немного жмет.