Раннее утро в Горьковском прекрасно. Райская природа, насыщенный озоном воздух, еле слышное щебетание птиц, могли бы и потише, балаболки, и солнышко, прямо в глаза, режет, сука, голова и так болит, ипонамать, зачем же мы вчера за последней-то ходили?!!

Неспешная прогулка до магазина оказалась не в тягость только двоим — мне и Дмитрию Сергеевичу. Нежась в ласковых лучах обезумевшего солнца (Димка, выключи, глаза режет) и обдуваемые призрачными щекотливыми дуновениями ветерка (Димка, закрой, дует), мы двинулись в путь.

Триста метров до магазина дались нам нелегко. Три ступеньки на входе — тем более. На выбор товара сил не осталось. Продавщица весело оглядела наши тела; вдумчиво, но ехидно. И неожиданно вытащила из-под прилавка запыленную бутылку портвейна. Не знаю, как Дима, а я до сих пор горжусь своим самообладанием в тот непростой момент. Вот, клянусь, я только икнул — и все. И даже, вроде бы, не очень громко.

Жестами, самый цензурный из которых обозначал: «немедленно убери с глаз долой эту гадость!», мы объяснили продавщице, что пришли не за этим. Я даже что-то мямлил про йогурт, мороженое и яблочный сок. Дима монотонно бубнил себе под нос единственное слово: «пиво», и в такт собственной мантре кивал головой. Стала скапливаться очередь. По-моему, кто-то из толпившихся в магазине даже высказал предположение о нашем побеге из спецучреждения и предложил позвонить.

Мы спешно расплатились и ретировались. Присев на скамеечку рядом с магазином, я раскрыл свое портмоне пошире и с изумлением уставился внутрь. Сиротливая бумажка достоинством в десять деноминированных рублей приветливо скукожилась в уголке отделения для денег. Я перевел взгляд на Диму, сделал голос построже, и уверенно произнес: «Судя по содержимому моего бумажника, ты мне за вчера должен денег».

Диманеторопливо присел рядом. Откупорил пиво, сделал глоток и некоторое время блаженно жмурился на солнце. Потом достал свой кошелек, раскрыл и, видимо, удивился не меньше моего. Потом перевел расстроенный взгляд обратно на меня, и веско сказал:
— А судя по содержимому моего — нет!