Распорядок дня в археологической экспедиции в городе Керчь был своеобразен. Полуденное солнце жарит настолько нестерпимо, что копать становится невозможным. Поэтому подъем на рассвете, и — на раскоп.

Ложиться же раньше трех утра в палаточном лагере пятнадцатилетних разнополых подростков как-то не удавалось. В связи с чем само-собой установилось следующее золотое правило: «в часы полуденного зноя забиться в тень палатки спать». Два, а то и — два с половиной часа таким образом удавалось перехватить. Всем было известно, что разбудить меня в эти часы было чревато непредсказуемым членовредительством. Мою палатку, казалось, старались обходили стороной.

В тот прекрасный поначалу день дежурить по лагерю выпало двум прелестным фееобразным созданиям. У них, вроде бы, были широко распахнутые глаза, выплескивающие на мир восторженный взгляд, волнительные пряди волос и тихая мелодичная речь. Их хотелось носить на руках, читая вслух Мандельштама.

И вот, им выпало дежурить вместе. Необходимость сварить голодным мужикам на ужин картошку поставила их в тупик. Точнее, уподобившись домашней буридановой живности, они встали перед дилеммой. Задача, в воду какой температуры кидать картошку, казалась неразрешимой. Веские доводы в пользу холодной воды играючи разбивались о не менее веские аргументы в пользу крутого кипятка. Ситуация осложнялась тем, что время ужина стремительно надвигалось, а виновник задержки приема пищи автоматически становился злейшим врагом всего лагеря, невзирая на летящую походку и золотистые локоны.

Так они решились разбудить меня.

Не буду подробно описывать, что испытывает мужчина, сладкий сон которого прерывается испуганным хором двух принцесс, скороговоркой лопочущих: «Лешенька, на секундочку, только вот, не знаем, в какую воду, ну вот, мы варим, на ужин, а в какую воду, не решиться». Я внятно сказал: «бля», и рывком сел. Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, за пятнадцать лет жизни можно было и научиться варить эту чертову картошку. С другой стороны, благородно подумалось мне, им же замуж скоро. Лучше уж я разок не высплюсь, чем стану виновником двух несчастных браков. Черт с ним, — решил я, — и окончательно проснулся.

Последующие пятнадцать минут я красноречиво рассказывал, что вкус и запах большинство овощей охотнее отдает холодной воде, поэтому, если нужен бульон — то имеет смысл кидать их в холодную воду; если же, наоборот, нужен только сам продукт — то в горячую. Я ссылался на какую-то умную книжку, законы физики и собственное обаяние. Наконец, я выговорился, взглянул на благоговейно внимающих каждому моему слову — девиц, и подвел итог своей речи:
— Картошку, кстати, пофиг, в какую воду кидать. Как удобнее, так и сделайте.

И с чувством выполненного гражданского долга залез обратно в палатку — досыпать.

Развязка наступила скоро.

За мной тогда всем лагерем гонялись, как не убили — до сих пор понять не могу.

Девочки решили, что за оставшееся до ужина время им не успеть вычистить столько картошки, и решили варить вермишель. Со специями, перчиком и чесночком. С лавровым листиком даже, вроде бы. И все бы обошлось, если бы одна из них, уже разжигая костер, мечтательно не произнесла:
— Эх, сейчас бы супчику вермишелевого...