В начале девяностых в Питере были только две известные мне биллиардные. Одна, понятно, в Доме Офицеров. Вторая — в ЦПКиО. Туда-то я и направлялся, как только в кармане оказывалось несколько свободных рублей.

Вообще говоря, отец научил меня играть на биллиарде в восемь лет. Мы часто ездили с ним в дома отдыха, где проводили послеобеденное время в биллиардной. Там я и выиграл свои первые три рубля у какого-то надутого пижона, долго отказывавшегося играть с одиннадцатилетним ребенком. Папа весело смеялся, когда я забивал восьмой безответный шар человеку, только что предлагавшему мне пять шаров форы.

Потом я подрос, мне стукнуло шестнадцать, я разгружал какие-то вагоны, подрабатывал на стройках, и у меня стали появляться собственные деньги. Я любил играть в биллиард. Я ездил в ЦПКиО.

Помощником маркера там работал некий Степаныч. Ничем не примечательный старикан, всегда одетый в поношеный сине-красный шерстяной спортивный костюм, с густой шевелюрой седых волос и в очках, перетянутых на переносице изолентой. Ко мне Степаныч относился отечески. Он меня учил играть практически бесплатно, я оплачивал только стол — и — иногда палку. Палки в ЦПКиО были двух видов. Одни, сделанные, казалось, одноруким слепым столяром — из старой швабры — стояли кучей прямо перед входом и предлагались для свободного выбора. Другие — инкрустированные, буковые, с любовно справленными набойками, запирались в шкаф — и выдавались напрокат по рублю.

Я любил Степаныча, мне нравилась его вдумчивая манера игры. Силы в его артритных руках совсем уже не осталось, поэтому его оружием были — тонкий расчет и точность. Играл он, как я сейчас понимаю, чуть выше среднего. Меня тренировал с удовольствием. Я видел в нем биллиардного полубога (боги играли на самом дальнем — единственном, имевшем мраморную плиту — столе по сотне партию).

Я никак не мог выиграть у Степаныча. Шары, с уверенностью забиваемые, практически не глядя, на тренировках, магическим образом переставали достигать луз в партиях. От Степаныча я узнал очень помогшие мне в дальнейшей жизни методы избавления от мандража.

И вот, как-то случилось то, что должно было случиться. Я вел со счетом семь-ноль в московской партии. Забив очень сложного седьмого шара, я победно посмотрел на Степаныча. И гордо промямлил что-то на тему «ну уж теперь-то я у вас выиграю!». И тут же смазал простого.

Степаныч улыбнулся, протяжно, глядя мне прямо в глаза. Он долго готовился, обходя стол, прикидывая возможные варианты. Наконец, он остановился, выбрав место для удара. Потом снова поднял на меня свои прозрачные слезящиеся старческие глаза. Он сказал:
— Сынок, запомни, выиграть — это значит забить восемь шаров. Запомни это.

И положил партию с кия.