В середине девяносто пятого года я решил повесить шторы. Чтобы солнечные лучи и глаза спящего человека не вступали в непосредственный контакт, девальвирующий неоспоримую ценность безоблачного утра. Иными словами, мне остоебенило просыпаться в начале седьмого.

На дворе стояло прекрасное воскресенье, из тех, что непременно хочется провести с толком. У меня было около ста рублей, карниз (такой, из недорогих – три проволочки, две коробочки с пластиковыми блоками и четыре шурупа), и дикое рвение.

Как вскоре выяснилось, у меня также были гранитобетонные потолки. Как выяснилось еще через пару минут, ручной пробойник и молоток сильно уступали в проникновенности – ударной дрели. Стремянки у меня, не знаю, стоит ли и упоминать, не было тоже. Был стол, на который я взгромоздил стул. Просто со стола я не дотягивался до потолка; встав на стул – я тратил более половины сил на балансировку; остальные делились поровну между необходимостью выгибать шею, чтобы не исцарапать ухо о потолок, и погашением импульса от отдачи молотка.

Через час я углубился на сантиметр. Через полтора – пошел за пивом.

К четырем дня я пробил три с половиной дырки. Стаханов, увидев меня в работе, от стыда сгорел бы, как свечка. Мне было стократ менее удобно, я углублялся впятеро быстрее; пласт при этом был – несоизмеримо труднее. Оставалось додолбить полтора сантиметра.

Нужно сказать, квартира эта была расположена на последнем, десятом этаже довольно фешенебельного дома в дорогом районе на самой окраине Питера. Я не запирал входную дверь даже на ночь.

Докурив очередную сигарету, я взобрался на свой пошатывающийся Эверест, согнулся в три с половиной погибели и пошел на последний штурм несущей конструкции.

Доводилось слышать, как забивают сваи? На полигоне при стрельбе очередями бывали? Армагеддон видели? Если нет, просто поверьте: я плохо слышал, что происходит в квартире за моей спиной.

А за моей спиной происходило вот что. Ко мне в гости приехал Лабашев, увидел открытую входную дверь, и решил меня обрадовать своим внезапным появлением из ниоткуда. Он покричал из прихожей, потом от дверей, потом – уже подойдя к столу.

Не дождавшись ответа, он схватил меня за ногу.Я от неожиданности выронил молоток, покачнулся и свалился со стула. Пролетая мимо стола, я успел схватиться за его край; пробойник при этом мне удалось не выронить. Стол повалился на сумку Лабашева, стул разбил стекло на балконной двери и успокоился в неустойчивом равновесии, застряв в проёме. В сумке предательски зазвенело и хрустнуло, и под этот, не суливший радостей, звук я приземлился зажатым в руке пробойником на паркет. Если бы мне был нужен карниз на полу, я мог бы его прикрепить намертво — всего за шесть таких прыжков.

Лабашев успел отскочить в сторону, еще когда я выронил молоток. Теперь же он закурил и недобро пробурчал:
– Если у тебя еще и денег нет, просто задвинем шторы и будем пить чай…