Знакомые со мной люди знают, что меня бессмысленно просить передавать приветы, спрашивать об анамнезах и эпикризах общих знакомых и вообще, заводить при мне беседы о третьих лицах. Я не даю телефон начальника штаба, не сообщаю, где в данный момент находится Люська и не знаю, какая на улице погода. Сходите в штаб, позвоните Люське на мобильный, добавьте ГисМетео (http://gismeteo.ru) в свой RSS-Reader (http://reader.google.com) .
У меня есть на то причина, и она называется не «лень», как могут подумать инфантильные апологеты отговорки «Гугдекс у всех одинаковый». Гуглом-то я, как раз, умею пользоваться значительно лучше тех, кто задает мне вопросы про «чем нужно поливать рододендрон, чтобы он плодоносил». И я не откажусь поискать для знакомой студентки «Мопассана в оригинале на английском».
Я с удовольствием расскажу, как наши вчера сыграли в керлинг с ЮАР, но как только в вопросе начинают фигурировать общие знакомые — увольте, на меня нападает спорадический смазм гортани. Это гипноалергенное, у меня с детства, загляните в словарь, если не верите.
Недавно мне удалось сформулировать, почему я так себя веду. Я вообще предпочитаю инстинктивные действия (люди недалекие любят использовать термин «интуитивные») — осознавать и переводить в разряд контролируемых. Чего, кстати, и вам желаю.
Так вот. Любой, наверное, согласится, что как-то некрасиво утром заехать на ближайший пост ГАИ и предупредить продрогшего от синевы капитана: «Минут через десять тут поедет моя жена на бордовой девятке — так вот у нее спидометр не работает». При этом многие с легкостью в случайном разговоре мимоходом ляпнут: «Немирова вчера видел с какой-то крашеной блондинкой». Казалось бы — примеры несопоставимые, правда? — Нет, неправда. Сейчас объясню, почему.
Эйнштейн утверждал, что есть оптимальное расстояние, на котором женское лицо выглядит наиболее привлекательно. Доказательством является прямое следствие теоремы Вейерштрасса (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B0_%D0%92%D0%B5%D0%B9%D0%B5%D1%80%D1%88%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0_%D0%BE_%D1%84%D1%83%D0%BD%D0%BA%D1%86%D0%B8%D0%B8,_%D0%BD%D0%B5%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%80%D1%8B%D0%B2%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%BD%D0%B0_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%B5) : поскольку на нулевом и бесконечном расстоянии привлекательность обращается в нуль, то где-то между ними она достигает максимума. Почти так же обстоит дело и с нашими житейскими примерами. Если рассказывать о подвыпившем муже гаишнику — нехорошо, а о сексуальных предпочтениях дальнего знакомого — нормально, то где-то посередине есть черта. Ниже которой — сплетни, а выше — соучастие. А теперь, внимание, вопрос: кто определяет, где эта черта?
Я не Господь Бог. Я не умею блюсти заповеди. Я много грешил и, подозреваю, успею нагрешить еще. Но принимать решения в таких вопросах (читай: за других людей) — вместо Всевышнего — я не готов.

Забавно, кстати, но обратной силы эта идиосинкразия на досужие разговоры не имеет (сплетни про меня мне совершенно безразличны; например, я продолжаю поддерживать хорошие отношения с человеком, который моей даме сердца рассказывал про меня небылицы, чтобы ее увести). Поэтому я склонен полагать, что мой отказ от передачи данных от третьих лиц в какой бы то ни было форме — тем более справедлив.