В начале девяностых я много и охотно подрабатывал на всяких шарашках типа «построить дом», «положить асфальт», «разгрузить вагон». Денег это приносило в день больше, чем мой отец-профессор зарабатывал за месяц. Работа была, как правило, монотонная, на свежем воздухе — что давало прекрасную возможность неспешно и продуктивно думать о мироздании, смысле жизни и, разумеется, Верке с пятого этажа.

Как-то я возвращался с одной такой халтуры. Около полуночи вышел из электрички на Московском вокзале, нырнул в метро и закемарил. Жил я тогда на Гражданке, а физически та работа выматывала сильнее многочасового секса с восемнадцатью носорогами. Заснул я, видимо, крепко, потому что когда проснулся — вокруг меня было темно и гулко. Людей в вагоне не было. Двери закрыты. Я собрал все свои аналитические способности в кулак и понял: мое аморфное тело увезли в депо. Я загрустил.

За окном тускло мерцали лампочки ночного освещения, поблескивали в полумраке рельсы. Очень много рельсов. Ангар в Девяткино, если вам интересно, ночью напоминает кадры любого американского боевика про крутых парней, за пару минут до того, как главный герой замочит тут в финальной сцене пару сотен гангстеров. Я потер глаза и принялся барабанить в дверь.

Надо сказать, что колымить я ездил не в парадно-выходном смокинге, а, наоборот, в бушлате, яловых сапогах и ярко-красной бандане. Униформа питерского студента из интеллигентной семьи.

Видимо, поэтому, подоспевшие на яростную какофонию, которую я производил всеми доступными способами, метрополитеновские менты — вызволять меня не торопились. Проблема усугублялась тем, что мы плохо слышали друг друга через стекло с надписью «не прислоняться». Наконец, я сообразил повернуть ручку «открывание дверей», вышел и смог что-то внятно объяснить. Мы посмеялись, меня даже пивом угостили — и на милицейском козле отвезли домой. Как падишаха, вот только — в заднем отсеке с решетками. На прощание я тепло благодарил моих спасителей, обещал проставиться и напоследок спросил: «А как мне вас найти-то, чтобы ну вот это того самого?».

Старший посмотрел на меня сквозь загадочный ленинский прищур, который, наверняка, тренировал зимними вечерами перед зеркалом, и отчеканил:
— А ты следующий раз покупай пиво сразу до того, как заснешь!