День великий, настоящий праздник. Я горжусь, что я живу в стране, той, что не дала весь мир в заказник превратить фашисту в той войне. Кланяюсь вам, наши ветераны. Память вечная — спасибо, что живу! Ваши раны — это наши раны… Может быть, когда и заживут. Из пучины вытащили Землю, брошенную, ввергнутую в. Это вам благодаря я вижу зелень за окном, а не ежи и рвы.

Много было в жизни наших дедов. Много счастья, боли и огня. Да, «Спасибо деду за победу!», но про то напишут без меня. На машины ленточки навяжут, погудят клаксоном у Кремля… Это все не то, не так, не важно. Не затем, не ради и не для.

Я же расскажу вам про другое. Я про бабушку вам расскажу свою. Нету у нее Звезды Героя, — я ведь не про это говорю. В марте сорок первого родился первенец у бабушки моей — папа мой. Спустя три месяца к нам фрицы вдруг пожаловали черною ордой. На углу Рылеева и Пестеля в Ленинграде бабушка жила. И при артобстрелах это место попадало словно в жернова. По две смены в сутки — на заводе, чтобы не пропало молоко. Ей соседи помогали, вроде. Но им тоже было нелегко.

После — помню по скупым рассказам — их эвакуировали. Там увеличивались смены с каждым разом, а паек делился пополам. Шесть кубов неструганного леса за ночь, да двуручкою — одна напилила бабушка, чтоб двести дали граммов хлеба и вина. На вино — выменивала масло. И отец мой выжил и окреп. Правда к вкусу молока и мяса — привыкал уже со школьных лет.

Праздники, вообще-то не любила, может, разве, Старый Новый год. Только День Победы свято чтила, хоть давно не помнила невзгод.

Бабушка — три года, как не с нами. Сиротливо я живу ничьим.

День великий, праздник поминальный.

С Днем Победы. Помним. Любим. Чтим.