⑩ «Большая энциклопедия», Южаков — когда люди включают энциклопедии в список книг, изменивших их жизнь — это всегда выглядит жеманно, но в пору моего детства иных развлечений пока родители на работе не было. Я был влюблен в тяжелые, любовно переплетенные тома с цветными иллюстрациями, проложенными тончайшей папиросной бумагой. По сути, я научился бегло читать по этой энциклопедии, что привело к неожиданному побочному эффекту: лет примерно до шести я гораздо свободнее читал на дореформенном русском и до сих пор предпочитаю тексты с ерами и ятями, если они доступны.

⑨ «Занимательная физика», Яков Перельман — я читал и перечитывал шедевр не менее миллиона раз, и выбор профессии был в весьма значительной степени обусловлен именно этой книгой.

⑧ «Математические чудеса и тайны», Мартин Гарднер — я назвал эту книжку любимой на первом уроке в школе, поставив учительницу младших классов в тупик. За последующие восемь лет начального образования, я прочитал фактически всего Гарднера, до которого смог дотянуться.

⑦ «Я сам», Владимир Маяковский — Маяковский писал блистательные стихи, но самым значительным произведением, в полной мере раскрывающим его гений — я лично считаю этот небольшой автобиографический рассказ.

⑥ «Братья Карамазовы», Федор Достоевский — я бы назвал «Бесов», но уделять политике два пункта этого списка — слишком (а дальше есть более выдающийся образчик такого рода беллетристики), и «Идиота», но мне не очень близка эпилептическая проза, которой написано три четверти этого романа.

⑤ «Евгений Онегин», Александр Пушкин — попса, конечно, но не выучив лет в десять Онегина целиком наизусть, хорошие стихи сам ты писать не сможешь. А я претендую, пусть не на хорошие, но хотя бы на местами изящные — поэтому Сергеич удостоился места в этом мартирологе. Пушкин боролся за пятый пункт с «Вальпургиевой ночью» Ерофеева, потому что писать прозу, лопающуюся от разрывов дискурса, — я учился у Венички.

④ «Заповедник», Сергей Довлатов — более ленинградской прозы представить себе невозможно, это мой Ленинград, мои персонажи, моя атмосфера; многие друзья в молодости мне говорили, что я похож на лирического героя Сергея Донатовича (не то, чтобы я этим гордился).

③ «Подводя итоги», Сомерсет Моэм — я очень люблю пьесы Моэма, некоторые рассказы и даже «Театр», но именно эту исповедь я купил как только оказался в магазине, торгующим книгами на английском языке, хотя уже до этого прочитал ее раз пять на русском. Я был бы горд, если бы услышал, что мой стиль письма напоминает выбранный Моэмом в «Подводя итоги».

② «Государь», Никколо Макиавелли — я не интересуюсь политикой за пределами логически непротиворечивой фактологии и статистического анализа ситуации, но если бы интересовался, Макиавелли дал мне все необходимое для постижения этой антинаучной сферы.

① «Долгое прощание», Реймонд Чандлер — Чандлер, бесспорно, лучший стилист английской литературы, его проза — блистательный путеводитель по Америке первой половины XX века. Я прочитал все, что когда-либо выходило из-под его пера и считаю самым значительно повлиявшим на меня автором.