Такер Карсон взял у Путина интервью. Не бог весть, какое событие; если бы он взял интервью у Исмаила Хании или Хайбатуллы Ахундзада, — это было бы интереснее. Предыдущее интервью Карсона, которое я глянул — было с Сантьяго Абаскалем, главой ультра-правой партии Испании, в конце прошлого года. Путина я слушал в последний раз семь лет назад — интервьюером тогда выступал Оливер Стоун.

По мнению Bloomberg, «путинские интервью всегда бессмысленны» […]
_{— Интервью с Путиным, Вика}

Мне всегда была любопытна реакция людей вокруг на такие вот интервью. Чего вы от них ждете? Откровений? Неожиданного разворота луны — темной стороной? Когда я слушаю что-то подобное, я стараюсь увидеть две вещи: что из такого интервью вынесет инопланетянин, который впервые услышал фамилию «Путин» вчера, и какова в данный конкретный момент официальная линия партии. Я и Киселева, и BBC, и FoxNews, и CNN, и El Mundo — проглядываю с той же единственной целью: узнать, куда сегодня дует ветер в тех широтах. Всерьез тратить свое время на оппозиционных мурзилок, стоимостью косарь за пучок — типа Медузы, Воксэспана, или Политико — удел людей уподобившихся пьяному в поисках кошелька под фонарем, потому что там светлее. Они точно так же, как и пригосударственные издания, напишут что угодно за деньги, вот только это «что угодно» — вообще фанфик, антихудожественный вымысел лишенный каких-либо якорей, чтоб зацепиться и обдумать. Если вы получаете удовольствие от того, что какие-то говнари поливают помоями людей, которые вам неприятны — рекомендую обратиться к врачу. Дрочить под лозунг «Путин — вор» — это болезнь. Не слишком опасная, но довольно неопрятная, как гонорея.

Разумеется, всякие ультра-инфантильки, которым и Навальный — достойный кандидат, — углядели в интервью все то, что и должны были. Ультра-патриотики тоже не ушли обиженными. Зачем и те, и другие это интервью смотрели — неясно; я могу часами вглядываться в мазню, развешанную по стенам музея Гуггенхейма, но Мону Лизу там не увижу.

Я смотрел невнимательно, но один момент все же оказался интересным — настолько, что Карсон буквально проснулся и внятно задал бинарный вопрос: «То есть вы утверждаете, что было аж два случая, в которых президент США сначала обещал что-то, а после общения с командой, которая его отговаривала, брал свои слова назад?». Путин подтвердил. Поглядим, заметят ли «эксперты».

Но вообще-то я хотел поговорить не об этом. Что вообще происходит с миром, если мы разучились читать книги и смотреть фильмы вне зависимости от бытовой личности того, кто их написал? Почему факт взятого интервью в современных реалиях внезапно может поставить клеймо на журналисте? Что это вообще за «реакция на интервью» до выхода самого интервью, которой не отметился только совсем уже ленивый отмороженный демократ? В прессу не принято стрелять на поле боя — потому что она как бы беспристрастна, так? Но если вот у тех интервью брать лучше не надо, то это и есть самое натуральное пристрастие прессы, не вижу причин в таких журналистов не стрелять.

Конечно, мы еще увидим, заметит ли кто-нибудь это интервью помимо наших заполошных ебланов, разбежавшихся от мобилизации и административных сроков по ближнему зарубежью, но уже сейчас любопытно то, как вслед за беспомощностью спецслужб, развалившихся буквально за тридцать лет, следует срежессированная девальвация и без того еле живой журналистики. В шиле мешка не утаишь, и просто объявить Путина немым монстром — так себе стратегия, но лучшей, кажется, у США для нас нет.