Лоцман, зачем ты ведешь нас на Мурманск?
Сейчас не время Гравели́нского штурма.
Твои карты спутаны дамой бубей.
Руки за спиной и рожки́ егерей:
охота на ведьм зажгла здесь костры,
еретики́ отреклись, но копья инков остры,
мы сожжём, все, что надо, в намеченный час,
но твою мать,
лоцман,
ты куда ведёшь нас?

Впереди только Мурманск, скальпом вода
снятая с моря и ви́ски во льдах.

Лоцман, скинь вериги, обнажи купола-индиго,
ещё два по сто, и пора отдавать шварто́вы.
На город Мурманск ложится ночная мгла, и книга
раскрыта на предисловии: мы готовы.

Лоцман, в каюте кромешная мгла,
в верблюжее ухо не пролезает игла,
мадам Тюссо плавит свечи на парафин,
её ищут госде́п, ленгосстра́х и минфи́н.
Реет ветер, расстилая вокруг паруса.
Куда бы мы ни шли — под ногами роса.
От ведьм зажигаем книги — не тушить же костёр.
Нас всех изнутри сожрёт солитёр,

А впереди — только Мурманск, подошёл срок
обри́ться в монастырь, забиться в чертог.

Лоцман, скинь вериги, обнажи купола-индиго,
ещё два по сто, и пора отдавать шварто́вы.
На город Мурманск ложится ночная мгла, веди-ка
нас лоцман к крутым берегам Айовы.

Лоцман… Странное имя для мужика,
ржавый крюк в рукаве, там где правая рука,
твой голос почему-то здесь каждому знако́м,
ты метёшь палубу вырванным языком.
Над тобою нимб, а под тобой вода,
триста тысяч лье вылитые в никуда.
Мертвые приносят по́дать на паперть,
товарищество «Совесть» глушит общество «Память».
Задраить все люки, над входом в каюту слова́ —
всего три слова, выжженные газом на дровах.

Лоцман, скинь вериги, обнажи купола-индиго,
ещё два по сто, и пора отдавать шварто́вы.
На город Мурманск ложится ночная мгла, и и́го
нас не отпустит утром в начальную школу.